Рубрика «Молодость на фоне последнего Евро сборной СССР-СНГ»

С той поры прошло очень много лет. Почти три десятка годков пролетело. А вспоминаешь, и все как будто бы вчера было. Вспоминаешь, и переживаешь прожитое снова, со всеми радостями и испытаниями, которые преодолевал с улыбкой. Ведь по молодости ты постоянно купаешься в океане позитива. И даже когда один негатив вокруг, тебе он нипочем. Потому что все равно, рано или поздно, ты выплывешь из этой застоявшейся заводи на чистое течение позитива. Нужно всегда двигаться вперед – это аксиома жизни. А если начнешь топтаться на месте, так и знай, рано, или поздно, тебя засосет рутина, от скуки которой потом вырваться ох как сложно.

Несмотря не то, что поездки для устройства на нормальную работу с зарплатой не меньше 200 рэ и возможным внеурочным подзаработком в близлежащие города и областной центр не дали никаких результатов, автор этих строчек не унывал. Значит, не судьба была.

Как раз, уезжая из Херсона услышал на автовокзале объявление, что остались места на утренний рейс в Килию через Одессу и Белгород-Днестровский. И тут у меня мелькнула шальная мысль: «А что если найти работу вдалеке от родительского дома», и уже приобретал билет в предварительной кассе.

Сделал я это отнюдь не случайно. Уже был в этом городке на Дунае в январе прошлого, 1989 года, когда по просьбе своего армейского другана, еще служившего, навестил его родных и близких, поздравив двоюродную сестру с днем рождения. Весело я тогда встретил старый новый год в общаге пединститута города Измаил, где училась именинница, в кругу ее сокурсниц. Да и в Килие время провел довольно весело. Но в первую очередь хотелось увидеть Влада, поговорить, вспомнить развеселые армейские денечки, окутанные скукой повседневности несения бессменного боевого дежурства «под землей» в горе в объекте на ЗКП КЗакВО, расположенного на околице древней столицы Грузии, городе Мцхета.

Уже в автобусе Херсон - Килия, который выходил из автовокзала ровно в шесть утра, я поймал себя на мысли, что ехал даже не к Владу в гости, а возвращался в свою армейскую юность. Символично, что встретил на автовокзале еще одного бывшего сослуживца. Он стоял в ожидании своего автобуса метрах в тридцати от меня. Наши взгляды пересеклись. В его взоре тут же промелькнул страх, и он опустил глаза. Парень воровал у своих товарищей на дежурстве все, что плохо лежало. И его после общего собрания взвода связи обменяли на такого же телеграфиста из нашей точки (Игоэти, или Ксани, уже точно не помню). Вообще-то лично я с вором близко на стыкался, он у меня ничего не крал, и было как-то фиолетово на его косяки. Но, признаться, подходить и здороваться с «крысой» тоже не было ни малейшего желания.

Зато встретиться с Владом хотелось так, что не передать простыми словами. По пути следования смотрел в окно на проплывающие мимо просто потрясающие пейзажи южно-украинской природы, и вспоминал, как мы с ним познакомились. Завалил однажды ко мне на БП-900 боец из инженерно-технического взвода, без заранее условленных знаков приближения. Меня, «дедушку» советской армии до глубины «стариковской» души возмутило недопустимое поведение «салабона», недавно призванного в ряды вооруженных сил. Оказалось, хлопец не знал еще, что положено свистеть перед тем, как зайти куда-то на пост. «Инженерные» «деды» не успели об этом предупредить впервые заступившего на БД «салагу». А, может, и не захотели этого сделать, дабы автор этих строчек поучил уму-разуму бойца для быстрого выхода маминых пирожков, чтобы служба медом не казалась.

Объяснил, в общем, я хлопцу нормы «подземного» поведения. Он трижды повторил заход со свистом. На этом и распрощались. Потом он зашел второй раз по своим инженерным делам, ведь мой пост, электромеханик и аккумуляторщик во взводе связи, был связан с ИТВ. Дальше третий, четвертый… Попал на мое чаепитие. Посидели, про жизнь поговорили. Лично мне было интересно, как там на гражданке. А Влад месяц только как оттуда. И так постепенно сдружились. Свой призыв попросил его сильно не гонять, и если что, ко мне с трудотерапией присылать. Судя по тому, что Влад ко мне приходил частенько, залетал он у себя хорошо, чем тоже очень напоминал меня.

Особенно мне понравилась его двоюродная сестра, фото которой со своих проводов вместе с собой Влад и показал. Девушка зачетная, просто высший класс! Часто, смотря на нее, мечтал, как буду после дембеля с девчонками мутить…

После шести часов тряски по разбитой трассе, в Одессе вышел перекурить, а заодно и оправиться. Неприятно удивил туалет на автовокзале. Полтора года назад, в январе 1989-го, вход был платным, а сам клозет покорил своей ухоженностью. Дорогой кафель на полу, никакого запаха испражнений, приятная музыка. В общем, было за что платить. Теперь же уже при подходе нужно было закрывать нос из-за исходивших от полуподвального помещения зловоний. Набрал полные легкие воздуха. Бегом сбежал по лестнице, перескочил через несколько луж и куч людских испражнений, опорожнился быстро и обратно дышать на свежий воздух. Зато бесплатно…

Когда после двенадцати часов пути подходил к дому Влада, то очень волновался. Встретили мама с отцом. И пока младший брат бегал звать моего армейского друга, его родители мне поведали, что сразу же после дембеля их сын попал в аварию, разбившись на мотоцикле. Повезло, что хребет не сломал, но были какие-то повреждения. Плюс недавно сняли гипс с ноги и ребра зажили. Так что Владу теперь нельзя было быстро двигаться и ездить на технике, которая может вызвать тряску.

И вот он, идет навстречу. Улыбающееся лицо. С гитарой в руке. Здоровенный детина, как обнял, едва не задушил на радостях, на что, было, подумал, как бы у меня с хребтом проблем не вышло после такой жаркой встречи. Мама Влада, умилено сказала: «Встреча на Эльбе».

И пошли воспоминания, песни по гитару, в основном недавно ушедшего в мир иной Виктора Цоя. Влад вынес свой дембельский альбом. Я захватил с собой из дому пару десятков фото, которые у меня были. Смотрели, смеялись, матюкались, и снова смеялись. Все это дело под винцо, которое делал батя моего армейского друга. Я узнал, как служили дальше хлопцы, с которыми имел приятельские и не очень отношения. Кто из офицеров пошел на повышение, а кто и сел за решетку. У нас, на ЗКП округа, это было запросто. Правда, при мне такого не случалось ни разу. Но на грани было несколько капитанов, стралеев и прапоров. Начальник телефонно-телеграфного центра просто не давал ходу нарушениям, вовремя устраняя их последствия.

Как раз голова ТТЦ и ушел на повышение. А заменивший его пришлый дядя в майорских погонах явно стремился добиться скачка вверх путем выявления нарушений и сдачи своих подчиненных соответствующим карающим органам. Представил себе довольное лицо нашего начальника штаба. То-то он порезвился тогда, «разоблачая» происки врагов, и стал, наконец-то, майором.

Удивили судьбы некоторых сослуживцев. Один такой, вечно страшно потеющий неряха, который страх не любил мыться, издавая при этом соответствующие запахи, соблазнил дочь прапорщика из ИТВ с украинской фамилией. Эта Мария …енко грудастая такая деваха была, и очень красивая. Кто только к ней клинья не подбивал, в том числе и молодые офицеры. А она на этого вот бойца повелась. Хотя, не спорю, язык у хлопца был подвешен довольно неплохо. Сидя за коммутатором подруг из разнообразных «Фиалок» да «Рябин» враз разводил на задушевные разговоры, что они только потом его и спрашивали. А на вид парень больше напоминал шкаф, такой же квадратный и ходил, покачиваясь из стороны в сторону, словно шкаф передвигают.

С сожалением узнал, что одного сослуживца из кабельной команды уже нет на этом белом свете, а второго посадили. Не в армии, уже на гражданке. Хорошие были хлопцы. Один душевный, готовый в любой момент прийти на помощь. Заступился за девушку перед толпой, и напоролся на нож. Второй – проныра, и погорел на какой-то там махинации в попытке наварить побольше «бабла».

Рассказывал мне Влад про пацанов, смотрел я на их фотографии, и грустил. Ведь это больше с ними никогда не увижусь. Да и с другом тоже ведь больше вряд ли встречусь. А пока что он сидит напротив и прерывает время от времени свой монолог парочкой аккордов и песен Цоя: «Если есть в кармане пачка сигарет, значит все не так уж плохо на сегодняшний день…». А сигареты то страшный дефицит на Юге Украины. Такое вот «Кино».

Я достаю из сумки блок «Ронхила», который специально прикупил в Херсоне по такому случаю: «Влад, давай что-то повеселее, грусть разгоним»… «Мама-анархия, папа – стакан портвейна…». И полилось домашнее винцо сначала по стаканам, а потом и нашим глоткам: «Атас – эй, веселись рабочий класс, атас – танцуйте мальчики, любите девочек…». Да-а-а, в тот момент девочек бы нам не помешало. Только вот пойти в будний день в Килие было некуда. Дискотеки по выходным в местном ДК. Ночных клубов еще не пооткрывали. Был там какой-то бар, только в нем, по словам Влада, все очень дорого, и гопота залетная покоя не давала. Про ресторан вообще разговора не было. Да и на фига он нам, если итак стол от яств ломится. Да и поговорить вдвоем больше охота. А на подруг «охоту» всегда можно начать, в любой момент.

Я не хотел напрягать Влада и его родителей насчет ночлега, бо уже неоднократно убеждался в жизненной аксиоме, что в первый день – ты долгожданный гость, на второй – гость, а на третий – пора бы и честь знать. А я купил обратный билет на 1 сентября, всерьез рассчитывая за четыре дня, со вторника по пятницу, найти в Килие, или окрестных населенных пунктах хорошо оплачиваемую работу. Шутка ли, румынская граница рядом, через Дунай. Ведь такие дела можно проворачивать.

Но Влад меня огорчил: «Саня, ты что, какая работа, какая Румыния? У них ведь там Чаушеску убили, революция, б… Бедность еще больше, чем у нас. Это раньше можно было с румынами дела иметь, торговать, менять. А сейчас они сами не знают, что жрать…». И пошли откровения армейского друга про то, в какую бесперспективную дыру я приехал. Дальнейшие события только подтвердили мрачные рассказы Влада про местные устои и расклады. Так что родная Херсонщина в этом плане выглядела просто раем земным.

На второй день пошли с Владом менять билет на более ранний рейс. Но оказалось не все так просто. Оказалось, что автобус на Херсон сломался. Другого в местном автопарке нет. Да и вообще эти рейсы скоро отменят из-за нерентабельности. Заодно кассир во весь голос пожаловалась на массовые увольнения людей из-за этой «чертовой самоокупаемости», как она выразилась. При этом люди в очереди начали дружно ругать Горбачева, который своими непродуманными действиями доводит до обнищания великую страну. Конечно же, говорилось все это с крепкими выражениями, но без матов, из которых следовал однозначный вывод - через ж… в общем, все у нас делается. А вот раньше, в их время, все тоже делалось через ж…, но душевно, для людей.

Моим попыткам устроиться на ночлег в гостиницу армейский друг яростно воспротивился, мол, обидишь, братан. Пару сотен рублей у меня было, очень даже неплохие деньги для того времени. Билет в Килию, например, стоил, как и бутылка казенной водки - «червонец». Проезд из Херсона до Новой Каховки – рупь 75. На поезде и вовсе копейки. Правда, дольше почти в три раза. Хлеб стоил от 30 копеек, десяток яиц – рубль тридцать, консервы – рваный плюс – минус копейки, макароны – полтинник (полрубля), пиво «Жигулевское» - 50 коп., а если без тары – то 30. Бокал пива на разлив – 22 копейки. Сигареты официально не дорожали, но в магазах их не было вообще. А на базарах рублевые продавались от пятерки, импортные – «червончик» и выше. Без фильтра – три рубля. И мы рады бы их купить, только вот табачных изделий и на рынках днем с огнем не сыщешь. Недокуренные «бечики» продавали банками, во всю торговали длинными не порезанными бракованными сигаретами из заводов. И теперь я уже вовсе не смеялся из Влада, когда он мой подарочный блок «Ронхила» по-хозяйски распределил на месяц, и не курил в день больше установленной им же нормы. Лично я тоже стал ограничивать себя в куреве, потому что покупать в баре-ресторане сигареты по 15-20 рублей за пачку не было особого желания. Ведь в Килие мне пришлось задержаться именно на тот срок, который я изначально рассчитывал.

Несмотря на все радушие хозяев, я на себе испытал народную мудрость про дорогого гостя – гостя – пора бы и честь знать. Самому было неловко, как со мной носились гостеприимные люди. Весь вторник я потратил на то, чтобы обойти более-менее приличные места Килии, где можно было устроиться на работу. Влад ради интереса следовал со мной. Ведь ему эта процедура тоже очень скоро предстояла. «Дембельские» три месяца истекали в сентябре. Несмотря на то, что у него были проблемы со здоровьем после травмы, нужно было трудоустроится в положенный срок. Хотя, я Влада тут же успокоил, мол, за тунеядство его уже не посадят, хотя, могут и придраться. На что он каждую мою неудачную попытку сопровождал тяжелым вздохом:

- Да-а-а, - произнес он часа в четыре дня, когда решили прекратить все бесполезные попытки, - Куда мне деваться, х... его знает.

- Слушай, скоро у нас уборка винограда массовая начнется. Так, может, вместе и махнем? – вдруг осенила мысль, - Педучилище в лагерь труда и отдыха соседнего села привезут, весело будет. Невесту тебе найдем…

- Есть уже, - прервал меня Влад…

Вот к этой «есть уже», мы поехали в среду. Пошли утром на «Метеор» (или «Ракету»), и на его подводных крыльях по Дунаю очень быстро долетели до Вилково. Несмотря на раннее время, жара допекла страшно. Казалось, в чем проблема? Дунай, вот он, рядом. Раздевайся и вперед, плескайся! Но не тут то было. В крае был объявлен карантин в связи с холерой. Так что, несмотря на то, что вокруг Вилково была вода, даже рядом находиться было нежелательно. Посему до обеда просидели в местной забегаловке с цветным телевизором, где попивали пиво под вареные раки, которые я привез с собой. Только вот никакого наслаждения и близко не было. Продавщица явно переборщила с водой, которую добавляла в слабоалкогольный хмельной напиток. Взяли, было, две бутылки пива. Но оно было теплым, поэтому так и осталось стоять после нас на столе. Краешком глаза узрел, как его тут же прихватил со стола мужичок в тапочках, засаленных трениках со вздутыми коленями, и майке в дырках.

Невеста у Влада была очень красивая. Как я понял, он в нее влюбился с первого взгляда сразу же после дембеля на выпускном вечере его двоюродной сестры в Измаильском пединституте. Вечером, кстати, сестра проявила большое недовольство, что ее брат ездил на свидание с этой девицей. Была она о ней невысокого мнения, мол, гулящая сильно, умеет парням головы вскружить, и пользуется ими потом по своему усмотрению. А когда Влад после аварии лежал в гипсе и корсете, то особого целомудрия не проявляла.

Судить не могу о чьей-либо правоте в этом вопросе, потому как видел «невесту» всего пару часов. Мы и пиво попивали в забегаловке потому, что она находилась на работе в местной школе, готовясь к новому учебному году. Накормила она нас салатом из болгарского перца и помидор под холодненькое домашнее винцо. Перекинулись они с Владом парочкой фраз. Было заметно между ними напряжение, которое они пытались скрыть.

По правде говоря, я так и не понял цели нашего визита в Вилково. Если для того, чтобы познакомить меня с красавицей, то все прошло нормально. Если встретиться с любимой девушкой, то неудача налицо. Что-то уж больно быстро мы уехали обратно. Влад же, по разговорам, надеялся на ночевку. Дальше стало ясно, что родители Влада были против этого союза, что отпугивало девушку. Отсюда ее некоторая холодность к парню, и явная осторожность. Одно только было ясно, между ними явно любовь со всеми отсюда вытекающими.

Уже когда я нашел Влада по Интернету лет десять назад, то узнал, что он женился именно на этой девушке, с которой меня знакомил. У них родилась дочь. Сейчас живут в Одессе. Мой армейский друг обрадовался, что я здравствую, потому что был уверен - с таким характером, привычками и знакомствами долго не живут, и уходят в мир иной не по своей воле. Как сказала его мама: «Девки, гульки и вино тебя погубят, если вовремя не остановишься».

На следующий день меня снова потянули в гости, хотя я хотел еще прошвырнуться по Килие. Но отказать не смог. На сей раз с папой, мамой, младшей сестрой и тремя братьями Влада (а еще один был в армии) поехали в Татарбунары к родителям отца. Но радушие, роскошный стол и все приятные моменты как-то перекрылись страшной усталостью и постоянным желанием выпить чего-то холодного в невероятную жару. А на автовокзале, кроме пива в бочке, ничего не продавалось. И нужно было видеть, как мы, мужики, выскакивали из автобуса в Килие, чтобы облегчиться, а потом снова чего-нибудь холодного напиться.

В последний день моего пребывания в гостях мы делали глиняные кирпичи для постройки большого сарая, куда родители Влада решили перевести коров. Глину притрушивали соломой, наливали в емкость воды и вперед топтаться толпой по этому месиву. Потом лопатами «заливали» готовый раствор в формы, а когда те схвачивались, выстилали на солнце. К сумеркам наготовили крупных «кирпичей» здоровенную кучу, которую прикрыли брезентом. Работалось весело, в охотку. Кроме меня и всей семьи пришли помогать еще несколько друзей Влада, среди которых был и будущий муж двоюродной сестры. Вот к нему мы вечером и поехали. Затопили баньку.

У меня аж челюсть отвисла от желания, а слюни стекали на пол, когда мимо проплыла сестра Влада в купальнике, и они вместе со своим будущим мужем скрылись в помещении, откуда валил пар. А когда до слуха начали доноситься звуки не только ударов веника по телу, я вообще аж застонал, с невероятной силой зажав кулаки между коленями. На что Влад улыбнулся:

- Ничего, приедешь домой, оторвешься по полной программе. Ты уж извини, что девками тебя не обеспечил. Сам видишь, влюбился я.

- Та ничего страшного. У меня вечно так. То в день по несколько раз е…интим, и с разными шалавами, а то неделями никого нет. Я уже привык, - ответил как можно более благодушно, при этом подумав: «Вернусь домой, нужно будет срочно в лагере труда и отдыха найти себе будущего педагога для постоянных близких контактов. А то не дело, молодой холостой парень, а дни вхолостую в плане секса пролетают». И признаюсь, как же мне тогда захотелось, чтобы вот так, запросто, мог со своей подругой, ни от кого не скрываясь, вместе париться в бане. Рад, что моя тогдашняя мечта сбылась через… 15 лет. Так что, всему свое время.

Вечером душевно посидели за столом, попели под гитару. И спать, ведь утром рано вставать. И едва не проспали мой автобус, который отходил ровно в шесть утра. Не знаю, кто и как заводил будильник, только вот Влад меня начал тормошить без пяти минут шесть. Быстро выкатил из гаража мотоцикл своего друга. Автобус перехватили на выезде из города. А дальше ехал Влад на «Минске» рядом с моим окном, и фафакал несколько километров. Я аж прослезился, наблюдая за этой душераздирающей картиной. Влад, судя по выражению его лица, тоже. Навсегда в моей памяти осталась картина - армейский друг на мотоцикле машет мне на прощание рукой. Потом идет на обгон, разворачивается, останавливается, и снова машет. Так уходила от меня навсегда армейская юность, в которую нет возврата, как и в ту страну, которую развалили москвичи и гости столицы 19 - 21 августа год спустя, а теперь льют по этому поводу крокодиловы слезы, обвиняя в распаде СССР всех вокруг, кроме себя, родимых.

Уже потом, в Интернет - переписке, Влад мне сообщил, что после той аварии у него появилась мотофобия (или как это называется). И благодаря мне он от нее избавился. Экстренный случай возможного опоздания помог в этом. Кстати, по возвращению моего армейского друга домой его сильно бранили родные за такую авантюрную инициативу. Ведь кроме страха перед возможной аварией Владу нельзя было рисковать своим здоровьем. В любой момент мог сместиться позвоночник, ведь корсет недавно только сняли. Но все обошлось. Кстати, оставил я тогда у своего армейского друга фирмовую спортивную сумку синего цвета, а в ней свои армейские фото хорошего качества, да гостинцы, которые для меня собрали гостеприимные хозяева. Так что не судьба была угостить по приезду домой домашним винцом бати друга своего отца.

Я все никак не мог успокоиться после такого душераздирающего прощания. В Белгород-Днестровском прикупил прессы в газетном киоске, в том числе и «Советский спорт», из которого и узнал, что сборная СССР проиграла в товарняке румынам. «Опять, б..дь», - промелькнуло в голове, когда увидел статистку матча с составами, и углубился в чтение, как же именно нам «Посыпали соль на раны» румыны.

И снова главным «сыпальщиком» оказался бывший форвард «Стяуа» из Бухареста, который только что перешел в итальянскую «Фиорентину» - Мариус Лэкэтуш. 9 июня 1990 года он похоронил сборную СССР Лобановского, отличившись «дублем» в воротах Рината Дасаева. Второй гол Лэкэтуш забил с одиннадцатиметровой отметки. На сей раз, два с половиной месяца спустя, этот румын на 13 минуте открыл счет с пенальти, назначенного за нарушение правил советских защитников на Йоане Лупеску. А в середине второго тайма Кэмэтару сделал алаверды новоиспеченному игроку леверкузенского «Байера», головой сбросив ему мяч под пушечный удар. Все, на что уподобились подопечные Бышовца, это на гол престижа Алексея Михайличенко.

Где-то спустя неделю взял почитать у друга еженедельник «Футбол» с отчетом о данном матче. Ну, а уже в годы властвования Интернета посмотрел полное видео матча. И вот какая нарисовалась картина маслом.

Анатолий Бышовец вызвал на сбор, который венчал товарищеский матч с Румынией, таких игроков: Валерий Клейменов, Юрий Калитвинцев (оба - «Ротор» Волгоград), Михаил Еремин, Валерий Брошин, Михаил Колесников, Владимир Татарчук (все – ЦСКА Москва), Олег Кузнецов, Олег Протасов (оба – «Динамо» Киев), Игорь Шалимов, Василий Кульков, Валерий Шмаров (все – «Спартак» Москва), Алексей Михайличенко («Самподрия» Генуя. Италия), Игорь Добровольский, Евгений Долгов, Андрей Чернышов, Игорь Колыванов (все – «Динамо» Москва), Андрей Юдин, Владимир Багмут, Вадим Тищенко, Эдгар Сон (все – «Днепр» Днепропетровск), Сергей Тимофеев («Спартак» Владикавказ), Иван Гецко («Черноморец» Одесса), Андрей Канчельскис («Шахтер» Донецк), Рашид Рахимов, Хаким Фузайлов (оба - «Памир» Душанбе).

Это была совершенно новая сборная, в корне отличавшаяся от команды Валерия Васильевича Лобановского как по составу, так и игре. Из «итальянцев», защищавших честь советского флага на последнем чемпионате мира осталось только пятеро: Кузнецов, Протасов, Добровольский, Брошин и Шалимов. Михайличенко, бывший основным игроком сборной СССР Лобановского пропустил Мундиаль-1990 из-за травмы. В разное время вызывались Валерием Васильевичем в главную команду страны Кульков, Шмаров, Тищенко… Но тогда они были на подхвате, игроками ближайшего резерва. Теперь их роль в сборной страны тоже не была до конца ясна. Плюс травмированные игроки, среди которых основной на тот момент вратарь команды Бышовца, Александр Уваров из московского «Динамо», который стал №1 еще при Лобановском на итальянском чемпионате мира.

В стартовом составе вышло четыре «итальянца» - Кузнецов, Брошин (был в заявке на чемпионат мира), Протасов, Добровольский. А в самом начале второй половины встречи на поле появился и пятый, когда Шалимов сменил Кузнецова. А еще на весь второй тайм вышел Шмаров. Как раз эти спартаковцы, плюс их одноклубник Кульков и стали тем горючим к мотору советской сборной, который добавил общекомандного движения и скорости. Бышовец хоть и комплектовал свою сборную по «звездному» принципу, но не отказывался и от наигранных клубных связок. Например: Кульков – Мостовой – Шалимов – Шмаров, о чем поведал по секрету всему свету в своем интервью еженедельнику «Футбол» (№5, 29.VII.90).

Проигрывая 0:2, наши хлопцы не сдавались, и упрямо шли вперед. Я посмотрел игру полностью совсем недавно. Не скажу, что был впечатлен. Но то, что сборная Бышовца будет сражаться с любым соперником до конца, это стало ясно уже с первого матча на уровне сборных. Да, проиграли – 1:2. Зато стало ясно, в каком плане нужно работать дальше.

«Чуда в футболе не бывает, - сетовал после матча Бышовец, - Хорошего результата можно добиться при хорошей организации дела. Все вызванные на тренировочный сбор игроки должны были явиться в Новогорск с утра в воскресенье, 26 августа. Киевские футболисты приехали лишь к вечеру, а спартаковцы – вообще во вторник. За короткий срок нам, естественно, не удалось еще сбалансировать состав, добиться того, чтобы игроки были друг с другом совместимы. К тому же, 25 августа проводился очередной тур чемпионата, и некоторые футболисты просто не отошли от него…

Разумеется, мы знали, что команда Румынии особенно сильна в контратаках. Тем не менее, наша сборная допустила немало ошибок в обороне, поскольку у многих защитников нет еще опыта выступления на таком уровне…

Конкретно перед отборочным матчем с норвежцами мы должны внести коррективы в игру обороны. Это касается и ее состава и качества самой игры…» («Футбол», №10, 2.IX.90).

СССР – Румыния - 1:2 (0:1)

29 августа 1990 года

Товарищеский матч

Москва. Центральный стадион имени В. И. Ленина. 15000 зрителей

Судьи - М. Листкевич, С. Редзински, В. Желязко (все - Польша)

СССР: Еремин, Чернышов, Кульков, О. Кузнецов (Шалимов, 46), Долгов, Брошин (Колыванов, 59), Татарчук (Тищенко, 76), Канчельскис, Михайличенко (капитан), Протасов (Шмаров, 46), Добровольский

Тренеры: Анатолий Бышовец, Владимир Сальков, Гаджи Гаджиев

Румыния: Стеля, Д. Петреску, Сэндои, Редник, Клейн, Ротариу, Лупеску, Матеуц, И. Думитреску (Бадя, 85), Лэкэтуш, Рэдучою

Голы: Лэкэтуш (13, с пенальти), Лупеску (64), Михайличенко (71).

Предупреждены: Тищенко, Лэкэтуш, Ротариу

Когда смотрел матч, то обратил внимание, что болельщики были одеты в курточки. И это тогда, когда мы с моим армейским другом изнывали от жары в Вилково! Да-а-а, далеко от нас, Юга Украины, Москва. Киев гораздо ближе и роднее.

В Николаеве во время остановки моего автобуса, встретил своего знакомого из соседнего села Николаевка, куда, по его словам, уже привезли студентов в лагерь труда и отдыха. Пока только со Львова, и заняли они три дальних барака. Пацаны отдельно от девчат. Последних было больше.

Разговорились, слово за слово. И оказалось, что хлопца будут встречать его родители с личным авто на херсонской трассе возле арки с надписью родного села. Мой автобус отправлялся раньше, и уже на херсонском автовокзале я прикупил билет на рейс, следующий по маршруту Николаев – Крым (города не помню). И меньше, чем через час смотрел футбол «Динамо» Киев – «Спартак» Москва в столовой лагеря труда и отдыха, где познакомился с первыми обитателями этого «бл..дского притона». Но это уже совсем другая история, которая будет дальше…

Мемуарист Саныч