О неведомой силе женской любви.
В бурной молодости Бамбуса изрядно помотало по командировкам в разные маленькие, но очень гордые горные республики бывшего СССР. Не испытывая ни малейшего зла в отношении его населения, Бамбус очень даже неплохо выполнял поставленные задачи. В те времена он развитым, отлично подготовленным офицером, который служил России не за страх, а за совесть. И вообще был славным и красивым малым, из летехи произведенного в капитаны минуя старлея. Бравый, яркий, тонко чувствующий людей, всегда веселый и героический Бамбус приглянулся красавице-медичке. По национальности медичка была вероятно ингушкой. Потому что Эльвира (это ее имя) была зеленоглазой блондинкой, а среди чеченок природных блондинок Бамбус ни разу не видал. А вот среди ингушек было много блондинок и рыжих, и часто они были ухожены, красивы и держались на людях с каким-то особенным достоинством. Месяцами видевшему вокруг себя только смуглые кавказские лица, эти голубоглазые ингушки казались Бамбусу прямо-таки европейками. Эльвира была красива лицом, стройна станом, и возрастом на вид приблизительно лет 22-х. В волосах она носила ленту, что означало незамужнюю женщину. Бывая пару раз в месяц в ее городе, и одетый «по-гражданке», Бамбус выдумывал и находил разные предлоги заскочить на несколько минут в городскую больницу. Тем временем старшие товарищи терпеливо ожидали его на улице, покуривая в каком-нибудь стареньком УАЗике. В ординаторской Бамбус подходил к сидящей за столом розовой от смущения девушке, одетой в белое. Эльвира радостно улыбалась только ему, а он говорил ей несколько сугубо казенных деловых фраз. Она отвечала ему также сухо, но было заметно, что ей приятно общаться с Бамбусом. И что Эльвира ждет его и неизменно ему рада. Женщины-врачи средних лет улыбались ласково и говорили глядя в сторону: -Он опять к своей Эльвире приехал. Бамбус делал вид что их не слышит. В ту пору было Бамбусу лет 25, и эти женщины средних лет казались ему уже пожилыми. В глазах этих мудрых кавказских женщин Бамбус не был врагом, и это ему очень нравилось. Однажды Эльвира показалась Бамбусу какой-то встревоженной. Она пропустила мимо ушей его казенщину. Впервые обратилась к нему на "ты" и потребовала, чтобы Бамбус разрешил ей написать несколько строк, ему на оберег. Бамбус всегда был (да и остался) робким и глупым подкаблучником, и поэтому он повиновался Эльвире. Но из бумаги у Бамбуса при себе было только липовое удостоверение, его он и протянул девушке. Эльвира написала прямо в ксиве четким девичьим почерком: -"Любви неслышной речи улови, глазами слышать высший ум любви". Вернула ксиву, извинилась и назвала имя какого-то поэта, опять перешла на "вы" и Бамбус ушел. Удостоверение было положено сдавать, и в отделе кадров за такие художества с ксивой на Бамбуса спустили тузика. Но обычно выдержанный Бамбус отчего-то разъярился и послал кадровика «по-русски». Он разорвал удостоверение пополам надвое. Одну половину бросил кадровику на стол, а ту часть, где была эльвирина оберегающая надпись, оставил себе и сохранил. Прошло примерно пару недель, и Бамбус с тремя товарищами стоял за Г-образной железобетонной приподъездной стеной пятиэтажного дома. Они вдумчиво обсуждали, к какой строительной серии относится такая необычная архитектура, к "тольятинской" или "болгарской". Находиться в самом доме им не хотелось. Потому что канализация не работала, и вонь стояла страшная. Весь подвал дома был забит гражданскими лицами и умирающими солдатами. От всего дома оставалось только два подъезда, другую часть зачем-то разрушили ракетами штурмовики СУшки. По приподъездной Г-образной стене, служившей надежным укрытием, периодически ударяла пулеметная очередь. Дом напротив занимал противник умеющий воевать и очень мотивированный. Штурмовать этот дом не хотелось ни ребятам Бамбуса, ни взводу десантников, ни тем более всякому сброду из пацанов, одетых в военную форму в военной форме: мотострелков, ВВ-шников...Бог знает, как они оказались в полуразрушенном доме, но все устали от тупости или явного предательства высшего командования. Бамбус договорился с командиром десантуры, и тот разбавил своими ребятами-сверхсрочниками толпу деморализованных пацанов. Умело применяя мат и зуботычины, десантники восстановили подобие порядка. Они оттащили смелых, но глупых смертников от окон, а трусов выгребли из подвала. Теперь можно было и воевать, да уже особо и не хотелось, и вообще... Бамбус не отпускал от себя носителя языка с радиосканером, а тот послушал эфир и сообщил:- В доме напротив у окон постоянно находились 12 бойцов противника. Три тройки сидели в засадах с флангов, прикрывая двух снайперов. При таком раскладе дневной штурм был самоубийством, и потому Бамбус с товарищами и травили байки на свежем воздухе, покуривая крепкие ростовские сигареты. Разумеется, при этом Бамбус грамотно докладывал любому командованию об успешном ходе операции, совершенно не интересуясь кто запрашивает. Под молчаливое одобрение всех присутствующих, повязанных сейчас круговой порукой. Неожиданно из подъезда к ним вышел пьяный в хлам десантный прапорщик, громко крича "За ВДВ". Он волок за собой по земле гранотомет "Муху" и увы, уже во взведенном состоянии. Бамбус в миг тоскливо понял, что сейчас будет конец. Этот пьяный козел ненароком взорвет и их вместе с собой. Далее уже не раздумывая, Бамбус побежал во двор, стараясь не наступить на мины и не задеть растяжки в цветочных клумбах. Ребята бежали за ним, а противник быстро опомнился и открыл огонь, но Бамбус уже находился вне его досягаемости, «в мертвой зоне». Он перевел было дух и расслабился, но тут над его головой с дымным шлейфом прошелестела граната и ударилась о стену дома. Спасаясь от взрыва Бамбус «рыбкой» влетел в окно дома, прямиком в изумленного от неожиданности автоматчика противника. Через полминуты Бамбус выглянул в окно и увидел, что прапор спалил себя сам, все-таки выстрелив из гранотомета в двух шагах от стены здания. Один товарищ Бамбуса лежал с простреленной головой почти у самой стены дома. Другой нашелся в соседней квартире, сильно израненный осколками. Бамбус же был без единой царапины... Потом, уже в мирном городе рас**яй Бамбус конечно же потерял этот оберег, полученный от Эльвиры. Уволившись со службы, Бамбус ни разу более не надел свой мундир с двумя средними звездами на погонах с двумя просветами. Этот мундир пылился где-то на вешалке, и одна звезда оторвалась три года назад. Ему лень было цеплять звезду снова, он просто пнул ее ногой, и она закатилась куда-то...
О неведомой силе женской любви.
В бурной молодости Бамбуса изрядно помотало по командировкам в разные маленькие, но очень гордые горные республики бывшего СССР. Не испытывая ни малейшего зла в отношении его населения, Бамбус очень даже неплохо выполнял поставленные задачи. В те времена он развитым, отлично подготовленным офицером, который служил России не за страх, а за совесть. И вообще был славным и красивым малым, из летехи произведенного в капитаны минуя старлея. Бравый, яркий, тонко чувствующий людей, всегда веселый и героический Бамбус приглянулся красавице-медичке. По национальности медичка была вероятно ингушкой. Потому что Эльвира (это ее имя) была зеленоглазой блондинкой, а среди чеченок природных блондинок Бамбус ни разу не видал. А вот среди ингушек было много блондинок и рыжих, и часто они были ухожены, красивы и держались на людях с каким-то особенным достоинством. Месяцами видевшему вокруг себя только смуглые кавказские лица, эти голубоглазые ингушки казались Бамбусу прямо-таки европейками. Эльвира была красива лицом, стройна станом, и возрастом на вид приблизительно лет 22-х. В волосах она носила ленту, что означало незамужнюю женщину. Бывая пару раз в месяц в ее городе, и одетый «по-гражданке», Бамбус выдумывал и находил разные предлоги заскочить на несколько минут в городскую больницу. Тем временем старшие товарищи терпеливо ожидали его на улице, покуривая в каком-нибудь стареньком УАЗике. В ординаторской Бамбус подходил к сидящей за столом розовой от смущения девушке, одетой в белое. Эльвира радостно улыбалась только ему, а он говорил ей несколько сугубо казенных деловых фраз. Она отвечала ему также сухо, но было заметно, что ей приятно общаться с Бамбусом. И что Эльвира ждет его и неизменно ему рада. Женщины-врачи средних лет улыбались ласково и говорили глядя в сторону: -Он опять к своей Эльвире приехал. Бамбус делал вид что их не слышит. В ту пору было Бамбусу лет 25, и эти женщины средних лет казались ему уже пожилыми. В глазах этих мудрых кавказских женщин Бамбус не был врагом, и это ему очень нравилось. Однажды Эльвира показалась Бамбусу какой-то встревоженной. Она пропустила мимо ушей его казенщину. Впервые обратилась к нему на "ты" и потребовала, чтобы Бамбус разрешил ей написать несколько строк, ему на оберег. Бамбус всегда был (да и остался) робким и глупым подкаблучником, и поэтому он повиновался Эльвире. Но из бумаги у Бамбуса при себе было только липовое удостоверение, его он и протянул девушке. Эльвира написала прямо в ксиве четким девичьим почерком: -"Любви неслышной речи улови, глазами слышать высший ум любви". Вернула ксиву, извинилась и назвала имя какого-то поэта, опять перешла на "вы" и Бамбус ушел. Удостоверение было положено сдавать, и в отделе кадров за такие художества с ксивой на Бамбуса спустили тузика. Но обычно выдержанный Бамбус отчего-то разъярился и послал кадровика «по-русски». Он разорвал удостоверение пополам надвое. Одну половину бросил кадровику на стол, а ту часть, где была эльвирина оберегающая надпись, оставил себе и сохранил. Прошло примерно пару недель, и Бамбус с тремя товарищами стоял за Г-образной железобетонной приподъездной стеной пятиэтажного дома. Они вдумчиво обсуждали, к какой строительной серии относится такая необычная архитектура, к "тольятинской" или "болгарской". Находиться в самом доме им не хотелось. Потому что канализация не работала, и вонь стояла страшная. Весь подвал дома был забит гражданскими лицами и умирающими солдатами. От всего дома оставалось только два подъезда, другую часть зачем-то разрушили ракетами штурмовики СУшки. По приподъездной Г-образной стене, служившей надежным укрытием, периодически ударяла пулеметная очередь. Дом напротив занимал противник умеющий воевать и очень мотивированный. Штурмовать этот дом не хотелось ни ребятам Бамбуса, ни взводу десантников, ни тем более всякому сброду из пацанов, одетых в военную форму в военной форме: мотострелков, ВВ-шников...Бог знает, как они оказались в полуразрушенном доме, но все устали от тупости или явного предательства высшего командования. Бамбус договорился с командиром десантуры, и тот разбавил своими ребятами-сверхсрочниками толпу деморализованных пацанов. Умело применяя мат и зуботычины, десантники восстановили подобие порядка. Они оттащили смелых, но глупых смертников от окон, а трусов выгребли из подвала. Теперь можно было и воевать, да уже особо и не хотелось, и вообще... Бамбус не отпускал от себя носителя языка с радиосканером, а тот послушал эфир и сообщил:- В доме напротив у окон постоянно находились 12 бойцов противника. Три тройки сидели в засадах с флангов, прикрывая двух снайперов. При таком раскладе дневной штурм был самоубийством, и потому Бамбус с товарищами и травили байки на свежем воздухе, покуривая крепкие ростовские сигареты. Разумеется, при этом Бамбус грамотно докладывал любому командованию об успешном ходе операции, совершенно не интересуясь кто запрашивает. Под молчаливое одобрение всех присутствующих, повязанных сейчас круговой порукой. Неожиданно из подъезда к ним вышел пьяный в хлам десантный прапорщик, громко крича "За ВДВ". Он волок за собой по земле гранотомет "Муху" и увы, уже во взведенном состоянии. Бамбус в миг тоскливо понял, что сейчас будет конец. Этот пьяный козел ненароком взорвет и их вместе с собой. Далее уже не раздумывая, Бамбус побежал во двор, стараясь не наступить на мины и не задеть растяжки в цветочных клумбах. Ребята бежали за ним, а противник быстро опомнился и открыл огонь, но Бамбус уже находился вне его досягаемости, «в мертвой зоне». Он перевел было дух и расслабился, но тут над его головой с дымным шлейфом прошелестела граната и ударилась о стену дома. Спасаясь от взрыва Бамбус «рыбкой» влетел в окно дома, прямиком в изумленного от неожиданности автоматчика противника. Через полминуты Бамбус выглянул в окно и увидел, что прапор спалил себя сам, все-таки выстрелив из гранотомета в двух шагах от стены здания. Один товарищ Бамбуса лежал с простреленной головой почти у самой стены дома. Другой нашелся в соседней квартире, сильно израненный осколками. Бамбус же был без единой царапины... Потом, уже в мирном городе рас**яй Бамбус конечно же потерял этот оберег, полученный от Эльвиры. Уволившись со службы, Бамбус ни разу более не надел свой мундир с двумя средними звездами на погонах с двумя просветами. Этот мундир пылился где-то на вешалке, и одна звезда оторвалась три года назад. Ему лень было цеплять звезду снова, он просто пнул ее ногой, и она закатилась куда-то...
О неведомой силе женской любви.
В бурной молодости Бамбуса изрядно помотало по командировкам в разные маленькие, но очень гордые горные республики бывшего СССР. Не испытывая ни малейшего зла в отношении его населения, Бамбус очень даже неплохо выполнял поставленные задачи. В те времена он развитым, отлично подготовленным офицером, который служил России не за страх, а за совесть. И вообще был славным и красивым малым, из летехи произведенного в капитаны минуя старлея. Бравый, яркий, тонко чувствующий людей, всегда веселый и героический Бамбус приглянулся красавице-медичке. По национальности медичка была вероятно ингушкой. Потому что Эльвира (это ее имя) была зеленоглазой блондинкой, а среди чеченок природных блондинок Бамбус ни разу не видал. А вот среди ингушек было много блондинок и рыжих, и часто они были ухожены, красивы и держались на людях с каким-то особенным достоинством. Месяцами видевшему вокруг себя только смуглые кавказские лица, эти голубоглазые ингушки казались Бамбусу прямо-таки европейками. Эльвира была красива лицом, стройна станом, и возрастом на вид приблизительно лет 22-х. В волосах она носила ленту, что означало незамужнюю женщину. Бывая пару раз в месяц в ее городе, и одетый «по-гражданке», Бамбус выдумывал и находил разные предлоги заскочить на несколько минут в городскую больницу. Тем временем старшие товарищи терпеливо ожидали его на улице, покуривая в каком-нибудь стареньком УАЗике. В ординаторской Бамбус подходил к сидящей за столом розовой от смущения девушке, одетой в белое. Эльвира радостно улыбалась только ему, а он говорил ей несколько сугубо казенных деловых фраз. Она отвечала ему также сухо, но было заметно, что ей приятно общаться с Бамбусом. И что Эльвира ждет его и неизменно ему рада. Женщины-врачи средних лет улыбались ласково и говорили глядя в сторону: -Он опять к своей Эльвире приехал. Бамбус делал вид что их не слышит. В ту пору было Бамбусу лет 25, и эти женщины средних лет казались ему уже пожилыми. В глазах этих мудрых кавказских женщин Бамбус не был врагом, и это ему очень нравилось. Однажды Эльвира показалась Бамбусу какой-то встревоженной. Она пропустила мимо ушей его казенщину. Впервые обратилась к нему на "ты" и потребовала, чтобы Бамбус разрешил ей написать несколько строк, ему на оберег. Бамбус всегда был (да и остался) робким и глупым подкаблучником, и поэтому он повиновался Эльвире. Но из бумаги у Бамбуса при себе было только липовое удостоверение, его он и протянул девушке. Эльвира написала прямо в ксиве четким девичьим почерком: -"Любви неслышной речи улови, глазами слышать высший ум любви". Вернула ксиву, извинилась и назвала имя какого-то поэта, опять перешла на "вы" и Бамбус ушел. Удостоверение было положено сдавать, и в отделе кадров за такие художества с ксивой на Бамбуса спустили тузика. Но обычно выдержанный Бамбус отчего-то разъярился и послал кадровика «по-русски». Он разорвал удостоверение пополам надвое. Одну половину бросил кадровику на стол, а ту часть, где была эльвирина оберегающая надпись, оставил себе и сохранил. Прошло примерно пару недель, и Бамбус с тремя товарищами стоял за Г-образной железобетонной приподъездной стеной пятиэтажного дома. Они вдумчиво обсуждали, к какой строительной серии относится такая необычная архитектура, к "тольятинской" или "болгарской". Находиться в самом доме им не хотелось. Потому что канализация не работала, и вонь стояла страшная. Весь подвал дома был забит гражданскими лицами и умирающими солдатами. От всего дома оставалось только два подъезда, другую часть зачем-то разрушили ракетами штурмовики СУшки. По приподъездной Г-образной стене, служившей надежным укрытием, периодически ударяла пулеметная очередь. Дом напротив занимал противник умеющий воевать и очень мотивированный. Штурмовать этот дом не хотелось ни ребятам Бамбуса, ни взводу десантников, ни тем более всякому сброду из пацанов, одетых в военную форму в военной форме: мотострелков, ВВ-шников...Бог знает, как они оказались в полуразрушенном доме, но все устали от тупости или явного предательства высшего командования. Бамбус договорился с командиром десантуры, и тот разбавил своими ребятами-сверхсрочниками толпу деморализованных пацанов. Умело применяя мат и зуботычины, десантники восстановили подобие порядка. Они оттащили смелых, но глупых смертников от окон, а трусов выгребли из подвала. Теперь можно было и воевать, да уже особо и не хотелось, и вообще... Бамбус не отпускал от себя носителя языка с радиосканером, а тот послушал эфир и сообщил:- В доме напротив у окон постоянно находились 12 бойцов противника. Три тройки сидели в засадах с флангов, прикрывая двух снайперов. При таком раскладе дневной штурм был самоубийством, и потому Бамбус с товарищами и травили байки на свежем воздухе, покуривая крепкие ростовские сигареты. Разумеется, при этом Бамбус грамотно докладывал любому командованию об успешном ходе операции, совершенно не интересуясь кто запрашивает. Под молчаливое одобрение всех присутствующих, повязанных сейчас круговой порукой. Неожиданно из подъезда к ним вышел пьяный в хлам десантный прапорщик, громко крича "За ВДВ". Он волок за собой по земле гранотомет "Муху" и увы, уже во взведенном состоянии. Бамбус в миг тоскливо понял, что сейчас будет конец. Этот пьяный козел ненароком взорвет и их вместе с собой. Далее уже не раздумывая, Бамбус побежал во двор, стараясь не наступить на мины и не задеть растяжки в цветочных клумбах. Ребята бежали за ним, а противник быстро опомнился и открыл огонь, но Бамбус уже находился вне его досягаемости, «в мертвой зоне». Он перевел было дух и расслабился, но тут над его головой с дымным шлейфом прошелестела граната и ударилась о стену дома. Спасаясь от взрыва Бамбус «рыбкой» влетел в окно дома, прямиком в изумленного от неожиданности автоматчика противника. Через полминуты Бамбус выглянул в окно и увидел, что прапор спалил себя сам, все-таки выстрелив из гранотомета в двух шагах от стены здания. Один товарищ Бамбуса лежал с простреленной головой почти у самой стены дома. Другой нашелся в соседней квартире, сильно израненный осколками. Бамбус же был без единой царапины... Потом, уже в мирном городе рас**яй Бамбус конечно же потерял этот оберег, полученный от Эльвиры. Уволившись со службы, Бамбус ни разу более не надел свой мундир с двумя средними звездами на погонах с двумя просветами. Этот мундир пылился где-то на вешалке, и одна звезда оторвалась три года назад. Ему лень было цеплять звезду снова, он просто пнул ее ногой, и она закатилась куда-то...
Скоро появится больше материалов. Напишите свой!